Недавно в сети появился скриншот переписки с поддержкой МатрёшCar, в котором оператор говорил пользователю, что сервис никогда больше не будет доступен.

Представитель оператора сказала нам, что такой ответ был ошибкой, и что во время запрета на работу компания занимается ремонтом автомобилей:

После того, как мы опубликовали этот материал, с нами связался бывший сотрудник, опровергший слова представителя компании.

Олег Богданов проработал в компании до середины апреля текущего года. При прежнем руководстве он работал оператором контактного центра, при нынешнем — его руководителем. Олег рассказал нам, что происходило и происходит в компании.

В компании не осталось официально устроенных сотрудников, кроме генерального директора и, возможно, одного юриста и одного бухгалтера, которые хотели уйти только по закону. Остальных сотрудников руководство заставило написать заявления по собственному желанию.

Большая часть автомобилей уже продана, весь парк Mercedes и smart сдали в Рольф еще до начала самоизоляции. Несколько автомобилей, оставшихся в компании, использовались для создания видимости работы, на них передвигались сотрудники.

Нынешнее руководство изначально пришло с целью закрывать компанию, но подать уведомление о ликвидации в первом квартале они не успели, и теперь компания юридически не может закрыться до июня. Но и возобновить работу до июня она не сможет: автомобилей нет. Вероятно, на нескольких оставшихся снова будут ездить сотрудники (служба безопасности продолжает работать, но неофициально и за черную зарплату).

Еще с ухода прежнего руководства стало не ясно, что будет дальше. (Прим. ред.: В конце октября компанию покинул основной руководящий состав, включая генерального директора Евгению Затееву. В выписке ЕГРЮЛ генеральным директором значится Ванин Дмитрий Геннадьевич.)

Ушел весь топ-менеджмент, а рядовой персонал продолжал выполнять свои функции. Через 2-3 недели такой непонятной самостоятельной работы пришло новое руководство, стали разбираться, кто продолжит работу, а кто нет. Тогда заметили меня (я был оператором колл-центра), потому что мы справлялись со всем, несмотря на то, что ни в одном отделе, кроме службы безопасности (прим. ред.: далее — «СБ»), не было руководителей.

Я стал руководителем контакт-центра. Все полгода с прихода нового генерального и кризисной управляющей были просто оттягиванием даты закрытия.

Мы выполняли весь свой функционал и, более того, начали выполнять и ряд других обязательств. Операторы колл-центра взяли на себя функции офис-менеджера, сотрудников корпоративного отдела, вели соцсети… Мы стали многофункциональной лошадью, которая тянула на себе всю эту повозку. Нас было 9 человек, и мы делали все это, потому что любили компанию и эту работу, мы старались поддерживать все в том виде, в каком сами себе представляли.

Это был крутой опыт, потому что никто не связывал руки. Мы снизили цены и расширили зоны, но потом, еще до пандемии, машины начали распродаваться партиями по 1-2-5-10. Автопарк срезался.

Нам обещали, что вот-вот приедут новые машины, рассказывали много сказок про то, как все будет, и мы трудились изо дня в день с верой в хорошее будущее.

Но затем в один день (все еще до пандемии) всему техническому отделу велели написать заявления об уходе по собственному желанию. Они отказались и пригрозили трудовой инспекцией. В итоге руководство подключило СБ, и весь техотдел (12 человек) решил не толкаться лбами, потому что в СБ довольно серьезные мужики, и никому не нужны были проблемы. В общем, решили просто по-хорошему уйти, без выплат и судебных решений, получив только фактически отработанное.

Затем ушла бухгалтерия и один из юристов. Колл-центр еще не трогали, но нас тоже предупредили, что, скорее всего, сотрудников начнут выгонять.

Когда уже началась эпидемия и все пошло расползаться из Китая, мне и руководителю СБ прямым руководством (кризисной управляющей Оксаной Беляк и генеральным директором Дмитрием Париновым) было сообщено, что они боятся, что начнется мародерство, поэтому машины нужно убрать еще до всех официальных ограничений. Тогда еще даже не ввели самоизоляцию.

Нам велели сократить зону использования, и после этого, силами сторонних сотрудников, которых никто в компании не знал, начали сгонять машины. Позже я узнал, что все Mercedes и Smart за две ночи продали в Рольф. А за три дня до введения официального введения самоизоляции из аренды были убраны BMW и Mazda.

Тогда произошла утечка о положении дел в Дептранс, и нашему руководству позвонили. Они испугались и вернули несколько BMW на линию, чтобы они ездили по городу. На них ездили сотрудники, просто чтобы создавать видимость того, что сервис работает.

То есть, фактически сервис прекратил работу за 3-4 дня до официального закрытия каршеринга в Москве и области.

За день до ввода пропускного режима я уволился, и за мной последовал весь отдел. Изначально мы хотели дождаться официального уведомления о закрытии и получить полагающиеся выплаты, но руководство — не те люди, от которых стоило этого ожидать. Сейчас в компании не осталось ни контакт-центра, ни техотдела. Официально уволились даже сотрудники СБ, но они продолжают работу.

Руководство ушло, потому что компания была в большом минусе, порядка 200 миллионов рублей, насколько мне известно, на момент октября 2019 года.

Как нам объяснили тогда, компания была в большом убытке, и инвестор отказывался давать новые деньги, а найти новых инвесторов сложно, поэтому целесообразнее было закрыться.

В сентябре нам дали листок о том, что компания будет ликвидирована. Все было сделано в соответствии с законодательством. Каждому работнику гарантировалось фактически отработанное + отпускные + 2 оклада при уходе. Тогда ушло несколько человек из контакт-центра, несколько — из СБ, был полностью расформирован корпоративный и маркетинговый отделы, перестали вести соцсети, ушли два бухгалтера и один юрист. Два месяца мы еще работали, готовясь к закрытию, выводили машины (их было 850), часть из них начали сдавать.
К концу октября в автопарке оставалось порядка 300-400 автомобилей, и оставались те, кто больше всего любил компанию и хотел пробыть в ней до конца.

Где-то к середине октября, когда общий штат сократился в 2,5 раза, нам сказали, что найден инвестор, раздали новые листки о том, что компания больше не закрывается. Но 31 октября мы узнали, что текущий руководитель контакт-центра, два заместителя генерального директора, вся администрация, весь отдел кадров, вся СБ и начальник корпоративного отдела работают последний день, и что будет дальше, они не могут сказать. Но нас никто не увольнял, и мы продолжали ходить на работу следующие 2-3 недели, пока не пришло новое руководство.

Они обещали, что будет порядка 400 новых машин, и среди них будут VW Polo и Skoda Octavia и, возможно, еще одна модель Mercedes. Еще обещали увеличить число машин в Санкт-Петербурге. Ну и должны были расклеить машины, оставить только оранжевые обода и логотипы — наш и «Московского каршеринга».

По сути не делалось ничего. Часть машин действительно оставили без оклейки, но и все на этом. Какие-то шаги предпринимали мы сами. Так как машины уже начали сдаваться, а цены были совершенно неконкурентноспособными на тот момент (например, Mazda по 12 рублей или LR по 20), автопарк в основном простаивал. Нас никто не просил, но в контакт-центре родилась идея снизить цены. Руководство сперва посмотрело на нас как на пришельцев, но затем приняло предложение, и после этого я стал руководителем.

Расширение зон аренды в эти полгода никто не контролировал, мы просто делали это, потому что у нас были развязаны руки. Когда я соглашался на пост руководителя, одно из моих условий было таким: по части обеспечения клиентского сервиса мы делаем все, что необходимо, и нам скажут «стоп», только если это начнет приносить убытки. Поэтому мы проводили акции, внедряли все, и никто нам на это ни слова не сказал — ни хорошего, ни плохого.

Сейчас я понимаю, что им было просто абсолютно плевать. Они готовились к закрытию, и что бы ни происходило, им было все равно. Принесет оно прибыль — здорово, не принесет — все равно закрываться. Снижение цен и расширение зон, кстати, в итоге привело к увеличению прибыли.

Перед первым предполагаемым закрытием я почти ни с кем не говорил, потому что все, кто уходил, уходили с выплатами, и все уходили довольные. Многие грустили, что компания закрывается, но уходили со спокойной душой.

Если говорить о текущем закрытии, которое должно было быть, но не произошло, то да, мы переговаривались. До последнего момента мы не знали, что будет такая ситуация, лично я отказывался в это верить, очень хотелось, чтобы сервис и дальше продолжал работать, тем более, он вышел на самоокупаемость и даже показал доход. Руководство было очень довольно проделанной работой, радовалось, но тем не менее…

На самом деле, было много разных внутренних конфликтов, а обычно это яркий сигнал, что все заканчивается. Персонал сокращался, кто-то выживался со своих мест, а их функционал просто развешивался на других без доплат.

Например, у нас 2 месяца назад (это был мой 4 месяц на позиции руководителя) ушла офис-менеджер, которая на тот момент совмещала обязанности председателя администрации и ответственного по набору персонала. Никого в отделе кадров не осталось, никого ответственного за документацию не осталось, и весь этот функционал перевесили на меня с фразой «Теперь это ваша проблема». Я не хотел работать забесплатно, но ситуация была такова, что если бы никто ничего не делал, это бы никого не волновало. И это был яркий флажок: планы на будущее вряд ли осуществятся, потому что текущие обязанности уже начинают задвигаться.

Должно произойти настоящее чудо [чтобы работа была восстановлена]. Каршеринг в Москве очень востребован, но мне кажется, эта команда была прислана для того, чтобы максимально извлечь выгоду из сложившейся ситуации. Это команда инвестора, который уже потерял деньги, и как любой человек, не желающий их терять, точно не будет больше вкладываться, если не оставил путей к отступлению. А их не оставили — не осталось никого официально устроенного. Офисные помещения все сданы, технические помещения тоже. Набрать новую команду, конечно, можно, но репутационные риски очень высокие. Год длится вся эта ситуация, и люди ведь тоже это видят.

Я считаю, сервис был полностью конкурентоспособен, можно было продолжать работать, была очень хорошая команда. Насколько я знаю, репутация наша с момента ухода прошлого руководства только улучшилась, потому что подход изменился. Даже в СБ.

Раньше было очень много дел со штрафами, которые необоснованно выставлялись. Одним из заместителей начальника СБ стал человек, который работал изначально в колл-центре и сам раньше принимал звонки тех, кто попадал в эти ситуации, а потому знает, как люди на них реагируют. Подход у СБ изменился, стали по-другому смотреть на штрафы, по-другому разбираться в ситуациях, более лояльно относиться. Очень много случаев было, когда звонили, предупреждали клиента и желали хорошего дня.

Колл-центр и СБ стали работать совместно, потому что людей стало меньше и мы стали больше друг за друга держаться, сплотились. И успехи были. Я по отчетности видел, что количество аренд выросло, количество приходящих денег в компанию не за счет штрафов тоже увеличилось. За счет штрафов уменьшилось, а за счет предоставления услуги увеличилось, то есть, да, вполне возможно было компании развиваться и дальше.

Все стало плохо в связи с пандемией. Просто сложились обстоятельства. Возможно у руководства изначально и был план закрыть компанию, но было желание просто подольше потянуть. Но испугавшись возможного простоя, который мог быть спрогнозирован еще в момент начала пандемии и который компания точно не вытянет, или ответственности за сотрудников, которые будут без работы и придется их увольнять, сначала руководители решили в одностороннем порядке сократить сотрудников, а потом вывести все автомобили.

Но при том, что обстоятельства сложились плохо для сотрудников, они оказались очень удачными для руководства. Покупатель машин был найден как раз в период перед закрытием города, и автомобили были проданы хоть и со скидкой, но по очень хорошей цене. Если бы они стояли, от них было бы больше убытков, так от них вышло больше пользы. Для руководства все сошлось, для сотрудников — не очень.

Мои впечатления самые обалденные. Я совершенно случайно попал в эту индустрию, меня позвал мой друг и оказал мне этим неоценимую услугу. В 2018 году к новому году я бегал курьером по Москве, и он позвал, сказал: «Будешь хотя бы в теплом офисе чай пить». Я решился, попал, и понял, что все здорово. Каршеринг — востребованная штука в Москве.

Приятно было работать с людьми, приятно было, в последнее время особенно, что-то менять вокруг себя, потому что за полгода мы из каршеринга, который только разбрасывался клиентами и тонул в негативе за штрафы, превратились в клиентоориентированный сервис. Нам люди звонили и просто благодарили, говорили, что очень чистые машины, что давно такого не встречалось.

Я впервые в Санкт-Петербург с супругой смог поехать на машине компании с друзьями, для меня это было событием. Меня эмоции захватывают, воспоминания накатывают, тема долгая, очень много можно рассказывать.

И я даже уже делился с вами историей, как парень на МКАДе встал и бегал за бензином на заправку, а вернувшись, обнаружил, что аккумулятор разрядился.

Ситуаций было очень много забавных, было приятно поработать в этой сфере, надеюсь, что в ближайшее время остальные каршеринги восстановят свою работу, все вернется на круги своя и будет развиваться.

Спасибо Олегу Богданову за подробный рассказ.

Мы отправили этот пост нынешнему руководству МатрёшCar и запросили комментарии.

Официальная позиция компании до публикации этого материала отражена здесь: